Аляска – Крым: сделка века  - Сергей Богачев

– Я рад, что мы так быстро поняли друг друга, – Гошен извлек из ящика своего громадного стола деревянную коробку с сигарами и маленькую гильотину. – Прошу вас, Клиффорд. Я предпочитаю кубинскую скрутку. Как бы ни старались испанцы и французы, у них так не получается. Настоящая сигара должна быть скручена руками кубинца.

– Соглашусь с вами, достопочтенный Первый лорд. После моего визита во дворец султана я ощущал острую необходимость насладиться вкусом кубинского табачного листа, но… Под рукой его не оказалось.

– Издержки профессии, Клиффорд, я вас понимаю. Давайте же вернемся к сути вашей миссии и к её результатам, – клубы голубого дыма, напоминавшие вырвавшиеся на свободу облака, медленно заполняли замкнутое пространство громадного кабинета Первого лорда Адмиралтейства, обволакивая его сладковатым запахом отменного табака.

Выпустив тугую струю дыма, Клиффорд внимательно осмотрел тлеющий кончик сигары, покрывшийся седыми точками пепла.

– Уверен, господин Гошен, что министр иностранных дел имеет более веские основания для беспокойства, чем мои незначительные трения с Эллиотом. Уже семь лет послом России в Константинополе служит Николай Игнатьев. Именно с его появлением при дворе султана начались проблемы и у нас, и у французов, и у австрияков. Если ранее с этим можно было как-то смириться по причине нашего безоговорочного влияния на Главного визиря, то теперь, когда тот серьезно болен, стоит серьезно задуматься.

– Али-Паша[40] отошел от дел окончательно? – поинтересовался первый лорд.

– Официально – нет, но его участие в принятии решений сведено сейчас к минимуму. Султан прибирает всю власть в Османской империи к своим рукам. Сбывается его мечта, его цель – править безраздельно.

– Это характерно для восточных узурпаторов, – заметил Гошен.

– И Абдул-Азиз только становится на этот путь. Он еще не расправил крылья как следует. Пока что он довольствуется тем, что получает на содержание двора, но, декларируя, что Турция должна стать светским государством, он держит в уме другую цель – абсолютный контроль над казной.

– Что вы имеете в виду, когда говорите о светском государстве?

– Бесконечные балы, приемы и утехи. Это порой доходит до безрассудства – количество гостей, исчисляемое сотнями, иногда равняется количеству музыкантов, карликов, шутов, актёров.

– Неужели султан Абдул-Азиз не в состоянии обеспечить себе эти празднества? – Гошен искренне удивился словам лорда Клиффорда.

– Казна султана пуста, и это главная его проблема на данный момент. Он позволяет себе задерживать жалование регулярным войскам, но при этом на одном из приемов в присутствии европейских посланников одаривает супругу Игнатьева бриллиантовой диадемой. И колье в придачу.

– Да уж, широкой души правитель… – задумчиво произнёс Гошен. – Мне импонирует ваше внимание к деталям. Из таких фактов складывается правдивая картина.

– Не только картина событий, достопочтенный Первый лорд, но и характеры художников, принимающих участие в её написании.

– Продолжайте.

– Эллиот вынужден со стороны наблюдать за эволюцией образа султана, не имея ни малейшей возможности каким-либо образом на неё повлиять, направить в нужное нам русло. Кроме негодования и неприкрытой зависти Игнатьеву я там больше ничего не заметил.

Гошен встал со своего места и неспешно отправился к окну, оставив по пути следования облако сигарного дыма, попутно раздумывая вслух:

– Русский канцлер Горчаков устранился от восточных дел, полностью положившись в этом вопросе на Игнатьева. Несмотря на их разногласия, о которых мы тоже осведомлены, доклады Игнатьева ложатся на стол Императора Александра II в первозданном виде. Горчаков сосредоточился на делах европейских. Его беспокоят больше Франция и Австрия.

– Смею заметить, в нашу сторону канцлер тоже смотрит постоянно, – уточнил Клиффорд.

– Само собой разумеется, – повернувшись к собеседнику, Гошен сделал неосторожный жест, чуть не выронив сигару. – Такое доверие от Горчакова позволяет утверждать, что в лице Игнатьева перед нами достойный противник.

Убедившись, что Первый лорд закончил свою мысль, Клиффорд продолжил:

– Вместо того, чтобы ревностно следить за успехами русского, господину Эллиоту должно бы активизироваться. Вращение в дипломатических кругах – это лишь сбор информации. В лучшем случае её можно потом систематизировать. На этом его функция закончена. Но ведь когда-то нужно перейти к действию!

– Прежде, чем действовать, неплохо было бы четко обозначить цель. Извечные тяжбы дипломатов, вы правы, Клиффорд, это лишь борьба за влияние, которое рано или поздно должно быть превращено в осязаемые успехи. И успехи эти могут проявиться лишь в ближайшей войне, но когда это заботило дипломатов? Их Бог – влиятельность.

– В этом между нами разница. Мы практики.

– Так вот, если посмотреть с практической точки зрения, то получается, что когда Горчаков добился отмены запрета на флот в Чёрном море, граф Гренвиль лишь руками развел, и русские тут же принялись свой флот возрождать. Можем ли мы доверить нашим дипломатам миссию сдерживания России? Можем ли полагаться целиком на их методы?

После недолгой паузы Клиффорд, уразумев, что Первый лорд обращает этот вопрос к нему, а не рассуждает вслух, посчитал нужным выразить свое мнение:

– Я не испытываю оптимизма по этому поводу.

– Я тоже. Бесконечная протокольная болтовня не поможет нам главенствовать на море, если мы устные аргументы не подкрепим силой пушек. Они – главный аргумент Британии. Было бы неплохо, чтобы наши оппоненты вели себя сдержанней, просто зная об их наличии в Королевском флоте. Такой будет наша тактика. Казна Её Величества, королевы Виктории не бездонна, да и лишние жертвы ни к чему. Вот тут нам может пригодиться коварство дипломатических традиций. Стоит попробовать справиться с русскими руками турок.

– Не совсем понимаю, вас… – впервые Клиффорд не поспевал за ходом мысли Первого лорда Адмиралтейства.

– Главной целью мы должны определить для себя Николаевские верфи. Нужно направить все усилия на то, чтобы убедить султана, что маленькая победоносная война в Крыму за освобождение единоверцев пойдет ему на пользу. Там ведь достаточно мусульман? А до Николаева оттуда – совсем ничего – один успешный рейд по воде. Как он отреагировал на наше предложение о броненосцах?

– Сдержанно.

– Еще какие-то доводы в качестве аргументов приводились? – густые брови Гошена расположились одна выше другой.

– Эллиот в пределах своих полномочий намекнул, что казна султана может быть пополнена. Светлейший так же не выказал никакого восхищения. Всё как полагается. Для него подобная тактика в порядке вещей. Он считает нас обязанными выступать с подобными предложениями, а Игнатьев ограничивается тем, что презентует шкуру убитого медведя.